Путь к трону. Князь Глеб Таврический - Александр Сапаров

Возбужденные новостями купцы еще час пытали вопросами своего подесту, но он ничего больше сказать не мог. Договорившись о совместных действиях, все собирались расходиться, когда их внимание привлекли отблески света из небольшого окна. Они все выбежали во двор и уставились на полыхающие здания главного склада, в котором находились практически все самые дорогие товары Востока, подготовленные к погрузке.

Один из купцов, пожилой полный мужчина, неожиданно схватился за сердце и упал на землю. Остальные с недоумением смотрели на него, пока еще один из них не упал. В судорогах заскреб он пальцами землю. Пока еще живые люди смотрели в панике друг на друга. Один из них с воплем:

– Отравитель! – кинулся на подесту.

Подбежавшая стража начала растаскивать дерущихся, но те обмякли в их руках. Через пятнадцать минут в живых остались только два купца.

– Взять их! – прозвучала команда начальника караула.

Обоих несчастных грубо схватили, несмотря на их крики, что они просто не пили вина, выставленного на столе.

Между тем все население колонии собралось около горящих складов и угрюмо наблюдало, как гибнут в огне их надежды на богатую жизнь.

Мы с Иоанном вновь сидели у василевса. Алексей с удовольствием смотрел на своего похудевшего сына.

– Вижу, пребывание у Константина пошло тебе на пользу, сын.

– Да, отец, я впервые узнал, что, оказывается, человек может за день пробежать больше, чем лошадь, и притом нести на себе все снаряжение. Когда читал про воинов Спарты, я думал, что легенды приукрашивают прошлое, но оказалось, что они еще не рассказывают всей правды.

– Ты не жалеешь времени, потраченного на изучение науки, которую преподает Константин?

– Отец, я только жалею, что он не появился здесь лет пятнадцать назад, чтобы я смог полностью овладеть этим искусством. Увы, оказывается, я уже слишком стар для этого.

Комнин повернулся ко мне:

– Константин, я доволен твоими действиями. И я все-таки думаю, что твоими учителями были ромеи. Так стравить этих латинян – это дорогого стоит. Кстати, развей мое недоумение. Каким образом ты успел отравить всю верхушку генуэзской колонии?

– Увы, василевс, это не моя заслуга. Мы только подожгли склады. А отрава, скорее всего, дело рук венецианцев. Но все равно мне кажется, что получилось неплохо.

– Конечно, теперь я долго не увижу их наглых лиц у меня во дворце. Эх, если бы каким-то образом помириться с русами! Северные воины неплохо сражаются и стоят недорого. Но этот Лжедиоген изрядно нас поссорил. А князь Владимир меня не раз выручал своими полками. К сожалению, сейчас он так и не отказался от своей идеи отобрать у меня Придунайскую низменность. Так что вскоре тебе, Константин, видимо, придется подумать о решении проблемы с князем, если он, конечно, не передумает воевать со мной. Мне бы хотелось решить с ним вопросы мирным путем.

Я сидел пьяный в дым в своем доме в Константинополе. На столе стояли два полных кувшина с вином, и два уже валялись пустыми.

Предметы перед моими глазами плясали, сходясь и расходясь в стороны. Когда Феодора заглянула в дверь и что-то сказала, я запустил в нее кружкой. Глиняная кружка с треском разлетелась, и я, взяв кувшин в руки, стал пить прямо из него.

Неожиданно кто-то мягко, но уверенно взял кувшин из моих рук. Я поднял голову – передо мной стоял Ираклий.

– А, Ираклий, друг мой, садись, выпьем за нашего василевса. Он хороший мужик, вот только я попал. Да ведь ты тоже попал. Ты, истинный картвели, служишь василевсу ромеев, а твоя родина борется с сельджуками.

Неожиданно мою щеку ожег удар. Я поднял слезящиеся глаза на собеседника.

– Вот и правильно, Ираклий, молодец, ударь меня еще раз, можешь вообще убить.

Ираклий поставил кувшин на стол и сел напротив.

– Константин, что с тобой? После визита во дворец ты сам не свой.

– Ираклий, а вот скажи, если тебя сейчас вызовет василевс и скажет, чтобы ты убил вашего царя Давида Строителя, который мочит сельджуков по полной программе, что бы ты ему сказал?

– Я не знаю, что такое «мочить по полной программе», – это, наверно, какой-то ваш военный термин, а от приказа василевса я бы отказался: я старый воин, долго живу и найду в себе силы закончить эту жизнь сам.

– А вот я промолчал, хотя, может, если бы василевс прямо приказал мне убить Владимира Мономаха, я бы тоже отказался, но я даже не нашел в себе сил поговорить с ним об этом. Я – трус и поэтому пью.

– Константин, Владимир Мономах – это князь русов? Но он же живет в Киеве, а ты рядом с варягами. Кто он тебе?

– Ты не понимаешь, Ираклий, он для меня примерно то же, что для тебя царь Давид. Я не буду устранять его. Мне не претило прекратить его войну против империи, убив ее предателя. Пусть я виновен в убийстве еще нескольких русских воевод, но они шли на войну и должны быть готовы к смерти. Но только не князь: я – русский и не собираюсь убивать наших героев. Я должен уехать, я должен сохранить ему жизнь. В конце концов, для чего-то я появился на этом свете! Ираклий, отдай кувшин, я еще хочу выпить! Ты наверняка теперь меня не уважаешь – я трус, а их никто не уважает.

– Константин, да уважаю, уважаю, ты уже почти спишь, пойдем, я провожу тебя до спальни.

Пока меня вели, окружающее куда-то постепенно уплывало, я рухнул в койку, и сознание ушло.

Утро пришло незаметно, голова гудела, как будто по ней колотили палками, во рту было гадостно. За окном уже слышался шум, и было совсем светло. Видимо, пока я спал, меня переодели: на мне были простые холщовые порты и такая же рубаха навыпуск. Я посмотрелся в маленькое бронзовое зеркальце. На меня глядела помятая физиономия со всклокоченными волосами и опухшим лицом. На столе стоял кувшин с огуречным рассолом. Когда я его захотел в первый раз, никто даже не мог понять, что это такое, но теперь все с удовольствием хрумкали соленые огурцы, а я иногда пил рассол.

В дверь постучали.

– Ну что там? – крикнул я сердито.

– Это я. – В комнату робко, видимо помня вчерашнюю кружку, зашла Феодора. – Костас, там к тебе пришел какой-то смешной купец с Русского двора. Очень хочет тебя видеть.

Я был в недоумении – интересно, какого хрена надо от меня купцу? Взял кувшин под мышку и, как был, отправился на первый этаж.

Когда зашел в комнату, со стула вскочил невысокий полный мужичок, заросший бородой по уши, с хитрыми маленькими глазками. Он что-то хотел сказать, но, глядя на меня, застыл с открытым ртом.

Я буркнул ему:

– Ну че, язык проглотил, что ли? – и, вытащив кувшин, стал пить рассол крупными глотками.

Отпив полкувшина, я с удовольствием вздохнул и поставил его на стол.

Купец все стоял, не сводя с меня глаз.

Я ничего не мог понять в его поведении.

Неожиданно он упал на колени и завопил:

– Признал, ей-богу, признал, сын, истинный сын, вот как рассолом опохмелялся – так ведь прямо как батюшка после пира.

Потом он оглянулся и, увидев, что в комнате никого нет, начал шепотом говорить:

– Купец Репа я, Глебушка. Прослышал твой батюшка пресветлый князь Владимир Мономах, что сын его вроде жив оказался и в Константинополе у василевса служит, призвал он меня и сказал: езжай, мол, Репа, в Царьград с товаром и не забудь разыскать Константина-этериота, а искать его, говорит, очень легко: росту он будет великого.

Когда же найдешь его, убедись, что муж сей на меня похож, только тогда сообщишь ему все, что я тебе сейчас скажу. Так я когда тебя увидел, прямо обомлел – ну вылитый батюшка. Я тебя, Глебушка, видывал в десять лет, так ты тогда уже выше меня ростом был, да вот никогда не думал, что ты таким великаном вымахаешь.

Я громко крикнул, чтобы принесли вина. Налил себе полную кружку и такую же купцу. Я не собирался вновь напиваться, но то, что мне сообщил купец, без вина принять было нельзя. Выпив, я спросил купца, каким образом про меня вообще узнали.

– А сейчас я все тебе, Глеб, и поведаю. Известил князя о тебе воевода Ратибор, который тебя мечному бою учил, они еще тогда с Павлом-посадником тебя приметили, да все сомневались. Но все же Ратибор князю написал – вот так все и завертелось.

– Ну что же, – сказал я, – понятная история, а почему же меня тогда Константином зовут?

– Так тут тоже ничего нет сложного. Волхв после беспамятства твоего имя тебе назвал – и все дела.

Я стоял и усиленно думал: после кружки вина я немного пришел в себя и начал соображать.

Итак, что я имею? Меня принимают за пропавшего сына князя Мономаха Глеба, – наверно, я на него здорово похож, раз так все реагируют.

Так, а может, меня сейчас разрабатывает разведка василевса? Мало ли, решил уточнить мое происхождение?..

– Репа, а скажи мне, когда ты последний раз в Царьграде бывал?